Темы

Фрущак Анатолий Васильевич и его дело устроили переполох на этой неделе в кругах должников и юристов занимающихся банкротством физ. лиц.
Дело в том что Верховный суд пошатнул своим решением правовые устои иммунитета единственного жилья должника и тем самым внес небольшую панику и поставил под угрозу существование института банкротства как способа выбраться из долговой ямы, которым только начали пользоваться наши не совсем финансово грамотные граждане.

Верховный Суд РФ о включении единственного жилья должника в конкурсную массу. Из первых уст

Вчера, 22.11.2018г. Верховный Суд Российской Федерации направил на новое рассмотрение обособленный банкротный спор по вопросу исключения из конкурсной массы жилого помещения, являющегося для гражданина-банкрота единственным (№ 305-ЭС18-15724 (1)).

Корреспондент Интерфакс, присутствующая в зале заседания, в статье «ВС РФ допустил изъятие у граждан-банкротов единственного жилья» не раскрыла всех, существенно важных обстоятельств дела, которые стали основанием для отмены ранее вынесенных судебных актов.

В данной статье раскроем подробности обстоятельств дела, позволивших пересмотреть сложившуюся судебную практику по делам об исключении из конкурсной массы банкротов единственного жилья.

По своей сути, данное дело является уникальным, исключением из общего правила о безусловном имущественном (исполнительском) иммунитете на единственное жилье, который предусмотрел законодатель как в исполнительном производстве, так и в банкротном процессе.

Так, при принудительном исполнении судебных актов в отношении должника, судебные приставы-исполнители руководствуются статьей 79 Федерального закона «Об исполнительном производстве», исключающей имущество, на которое не может быть обращено взыскание.

В банкротном законодательстве предусмотрена аналогичная статья – пункт 3 статьи 213.25 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», которая также содержит ссылку на имущество, которое не подлежит включению в конкурсную массу гражданина-должника и не подлежит реализации на торгах.

В свою очередь, оба федеральных закона отсылают к одной норме, содержащей перечень имущества, на который распространяется безусловный имущественный (исполнительский) иммунитет, - к статье 446 Гражданского процессуального кодекса РФ. Согласно положениям части 1 статьи 446 ГПК РФ, помимо прочего закрытого перечня, упоминается и жилое помещение (его части), если для гражданина-должника и членов его семьи, совместно проживающих в принадлежащем помещении, оно является единственным пригодным для постоянного проживания помещением, за исключением указанного в настоящем абзаце имущества, если оно является предметом ипотеки и на него в соответствии с законодательством об ипотеке может быть обращено взыскание.

В настоящем споре кредитор в кассационной жалобе в Верховный Суд Российской Федерации обращал внимание судей на недопустимость применения к спорной квартире, принадлежащей гражданину-банкроту Фрущаку А. В., имущественного (исполнительского) иммунитета, поскольку имеет место злоупотребление правом.

При этом, в судебной практике отсутствуют разъяснения относительно применения положений статьи 213.25 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» при рассмотрении арбитражными судами ходатайств должников об исключении из конкурсной массы единственного жилья при наличии в их действиях, предшествовавших банкротству и в процессе банкротства, признаков злоупотребления правом, выраженных в выводе единственного ликвидного актива из конкурсной массы с целью недопущения его последующей реализации для удовлетворения требований кредиторов.

Также, представители кредитора ссылались на то, что не могут положения двух федеральных законов, отсылающих к единому процессуальному исключению, противоречить друг другу. При невозможности применения части 1 статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в исполнительном производстве по причине установленного судами злоупотребления должником правом и отказе в защите прав на общих основаниях, суды в банкротстве того же должника по его же заявлению при решении вопроса о применении пункта 3 статьи 213.25 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» должны оценивать действия должника в призме статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации.

К проверке добросовестности должника отсылают выводы, изложенные в Определении Верховного Суда Российской Федерации № 305-ЭС17-15813 (2) от 08.06.2018г. Так, институт банкротства граждан предусматривает исключительный механизм освобождения лиц, попавших в тяжелое финансовое положение, от погашения требований кредиторов, – списание долгов, который позволяет гражданину заново выстроить экономические отношения, законно избавившись от необходимости отвечать по старым обязательствам, но при этом в определенной степени ущемляет права кредиторов, рассчитывавших на получение причитающегося им удовлетворения. В связи с этим к гражданину-должнику законодателем предъявляются повышенные требования в части добросовестности, подразумевающие помимо прочего честное сотрудничество с финансовым управляющим и кредиторами, открытое взаимодействие с Судом.

В данном же случае спорная квартира ранее проверялась судами общей юрисдикции на соответствие признакам единственного жилья должника при попытке передачи ее судебным приставом-исполнителем на реализацию в рамках исполнительного производства, не завершенного как раз по причине подачи Фрущаком А.В. в Арбитражный суд города Москвы заявления о признании его банкротом.

Примечательно, что должник обжаловал в судебном порядке действия судебного пристава-исполнителя, который постановил обратить взыскание на квартиру и передал не реализацию, дважды дошел до Верховного Суда Российской Федерации, но получил отказы в передаче жалоб на рассмотрение в судебной коллегии (Определения Верховного Суда Российской Федерации № 4-КФ16-2481 от 10.02.2017г.; № 4-КФ17-1218 от 12.05.2017г.).

Ключевым судебным актом стало Постановление Президиума Московского областного суда Российской Федерации от 12 октября 2016 года по делу № 44г-201/16, в котором коллегиально судьи проверяли распространение безусловного имущественного (исполнительского) иммунитета на принадлежащую Фрущаку А.В. квартиру. Суд усмотрел в действиях Фрущака А.В. злоупотребление правом и отказал в признании спорной квартиры в качестве единственного жилья, обоснованно придя к выводам: «Анализ имеющих место событий и действий сторон в период разрешения спора между Кузнецовым А.Л. и Фрущаком А.В. по поводу взыскания с последнего долга, свидетельствует о действиях Фрущака А.В., направленных исключительно на сокрытие имущества от обращения на него взыскания по требованию кредитора… Действия Фрущака А.В. в период обращения взыскания на спорную квартиру были направлены не на свободу перемещения и выбор места жительства, а на создание видимости наличия обстоятельств, препятствующих обращению взыскания на спорную квартиру, что свидетельствует о недобросовестном поведении должника, который злоупотребляет правом, пытаясь уйти от уплаты долга».

Наконец раскрываем, в чем же выражались действия должника, которые суд признал недобросовестными.

Так, при исполнении судебного акта о взыскании с Фрущака А.В. в пользу Кузнецова А.Л. долга, судебные приставы-исполнители и кредитор столкнулись с рядом противодействий со стороны должника.

В период обжалования Фрущаком А.В. судебного акта о взыскании с должника задолженности по договору займа спорная квартира была передана супруге, с который должник расторг брак и заключил соглашение о разделе имущества супругов. Бывшая супруга, в свою очередь, зарегистрировалась в ней, а потом подарила квартиру дочери. Правда, в последующем, сделки были признаны недействительными, и спорная квартира возвращена в собственность Фрущака А.В., который не стал добровольно исполнять решение о признании сделок недействительными. Государственная регистрация права собственности на квартиру была осуществлена с помощью исполнительских действий судебного пристава-исполнителя, который к тому времени уже возбудил исполнительное производство по взысканию долга по договору займа. Следует отметить, что с момента покупки спорной квартиры должник в ней не проживал, он был зарегистрирован по фактическому месту жительства со своей супругой. Однако в 2015 году он добровольно написал заявление о снятии с регистрационного учета по своему основному месту жительства, чтобы зарегистрироваться в спорной квартире. Но не успел осуществить задуманное, чтобы воспользоваться имущественными (исполнительским) иммунитетом, так как пристав, возвратив в собственность должника его квартиру, наложил на нее арест, исключив возможность регистрации должника и членов его семьи. Этот арест длился до того момента, как Фрущак А.В. подал в Арбитражный суд г. Москвы заявление о признании себя банкротом. Должнику не помог даже судебный процесс, инициированный его дочерью, в котором он добровольно признал заявленные истцом требование о признании утратившим права пользования квартирой по основному месту жительству (из которой он до суда добровольно снялся с регистрационного учета). Вышеуказанные действия совершались Фрущаком А.В. в период обращения взыскания на спорную квартиру.

Таким образом, Президиум Московского областного суда установил, что совершенные должником действия по недопущению реализации спорной квартиры для погашения установленной судом задолженности перед кредитором характеризуют его недобросовестность, должник злоупотребил правом.

Однако поскольку, получив денежные средства в долг и приобретя на них спорную квартиру, должник не имел цели возвращать их, он решил воспользоваться институтом банкротства.

Не получив удовлетворения своих намерений вывести из-под удара пятикомнатную трехэтажную квартиру общей площадью порядка 200 кв.м. в рамках исполнительного производства, Фрущак А.В. обратился с заявлением о признании себя банкротом, преследуя единственную цель: с помощью процедуры применить положения части 1 статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в отношении спорной квартиры и заодно и освободиться от единственного долга к единственному кредитору.

При этом, должник не перестал совершать действия, характеризующиеся в соответствии со статьей 10 Гражданского кодекса Российской Федерации как злоупотребление правом.

Так, подав в апреле 2017 года на банкротство, должник «убил двух зайцев». В сентябре 2017 года на основании пункта 4 статьи 69.1 Федерального закона «Об исполнительном производстве» исполнительное производство было окончено, реализация имущества должника на торгах не состоялась; аресты на спорную квартиру сняты. В том же месяце должник подает ходатайство об исключении из конкурсной массы спорной квартиры, ссылаясь на положения пункта 3 статьи 213.25 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» и части 1 статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Естественно, умалчивая, что ранее суды общей юрисдикции установили отсутствие безусловного имущественного (исполнительского) иммунитета на квартиру. А в октябре 2017 года он регистрируется в спорной квартире.

«Преюдиция общей юрисдикции не имеет отношения к банкротству» — вот основной довод, на который рассчитывал Фрущак А.В., обращаясь в Арбитражный суд. И с финансовым положением должника это никак не связано (параллельно с борьбой за квартиру им были переведены на дочь его фирмы, приносящие доход, достаточный, чтобы уже давно погасить долг перед Кузнецовым А.Л). Сейчас в рамках дела № А40-67517/17-124-84Б кредитор пытается признать подозрительными сделки по отчуждению долей в обществах, ранее принадлежащих Фрущаку А.В. Дело рассматривается судьей Кравченко Е.В.

Подытоживая краткое содержание всех частных обстоятельств данного дела, хотелось бы указать, что, несмотря на юридически продуманные попытки должника уйти от ответственности уплаты долга, незаконно используя правовые механизмы, правосудие случается. В нашем случае Верховный Суд Российской Федерации направил дело на новое рассмотрение с целью выяснения, могут ли применяться к злоупотребляющему своими правами в личных интересах должнику общие положения пункта 3 статьи 213.25 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», либо должны быть применены положения статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, предусматривающие отказ в защите права как последствие недобросовестности действий гражданина. Указанный вывод следует из правовой цели, преследуемой законодателем при создании Закона о банкротстве – абсолютного исключения ситуации, когда институт банкротства может использоваться гражданином-должником для необоснованного освобождения от накопившихся долгов.

Юлия Никишина ссылка